Моего друга забрали в армию, когда он шел по студгородку. Остановил знакомый мент, отвел в ментовку, а оттуда увезли в военкомат и в тот же день отправили в часть. Маленькая часть внутренних войск была приписана к какому-то заводу в г. Дзержинске под Нижним, чтобы этот завод охранять.
Через месяц мы с Серегой приехали его навестить. Наш новобранец похудел и осунулся. Мы болтали два часа. Обычно, когда я общаюсь с друзьями, смех раздается минимум раз в пять минут. В эту встречу мы посмеялись может быть раза два. Про жизнь он особо не рассказывал, просто употребил эпитет "тюрьма".
Я сбегал в магазинчик при части, чтобы купить другу конфет и сока. В этот же момент в магазин зашли два деда. Один из них набычился и навис надо мной, пока я говорил продавщице, что мне нужно. Дальше я мельком поймал его взгляд и вышел. Он ненавидел меня за мою гражданскую одежду, за то, что я не обращал на него внимания в магазине и за то, что через полчаса мы вышли и поехали обратно в Москву. Деду оставалось выяснить, кого мы приехали навестить. И выместить злость на нашем друге.
Двумя годами раньше у друга погиб отец. И остались только мама и маленький брат – инвалид детства. По закону (тогдашнему закону, пять лет назад, сейчас эта отмазка не прокатит), его не должны были призывать. Мама добилась справедливости – через четыре месяца после призыва он вернулся домой.
Может быть, его учили стрелять из автомата? Ни разу. Может, его учили воевать в современных условиях, управлять какой-нибудь техникой? Нет.Он просто четыре месяца провел в тюрьме.
История вторая. Про ментов.
Моя девушка – татарка. Точнее, наполовину татарка, наполовину башкирка. Она говорит по-французски и по-английски, но не понимает по-татарски. Она выросла в тех северных краях, где живут понаехавшие за длинным рублем украинцы, татары и русские и добывают газ. Она учится в университете и помимо женской сумочки таскает с собой тубус с чертежами.
В тот раз она шла с электрички, когда ее выцепил из толпы мент и спросил документы.
– На каком основании? – спросила она.
– Проверка паспортного режима.
– А что это такое?
– Вы что, прикидываетесь, девушка? Вы что, не слышали, что в Нальчике творится?
Про Нальчик она действительно в ту пору ничего не слышала и не интересовалась. От его интонаций ей стало не по себе, сердце бешено застучало.
– Так, где у вас тут регистрация? (тогда у нее еще была студенческая временная регистрация в общаге, а шла она к друзьям в подмосковную квартиру)
– А вы знаете, – заорал мент, – что после шести вечера нужно находиться по месту регистрации? Куда вы вообще направляетесь?
В этот момент она еле сдерживала слезы, мент вернул ей паспорт и что-то нравоучительное прокричал вслед. Дома ее била истерика, на коже высыпали пятна и не проходили неделю.
К следующей встрече она подготовилась получше, заучив основные тезисы полезной статьи. Ментов было двое, они проверкой документов остались довольны, хотя и тревожились немного о судьбе своих фамилий и номеров, аккуратно переписанных в блокнотик. Даже предположили, что эта красивая девушка с тубусом учится в юридическом.
В третий раз толстый мент сказал, что впервые видит, чтобы у него переписывали данные. И сам от страху переписал себе цифры ее паспорта.
Таких ментов в Москве 160 тысяч. Даже победная встреча с ментом – неприятна. Я согласен терпеть такие неудобства, если бы взамен получал эффективность работы милиции. Вот только люди, тратящие основное время на то, чтобы выбивать деньги из прохожих, не могут ловить преступников.
История третья. Про пробки.
Я живу в ближнем Подмосковье. Я не езжу на своей машине по будням, а добираюсь на работу на маршрутке. В день на дорогу туда и обратно уходит 4 с половиной часа. Вы когда-нибудь видели инспекторов ГИБДД, занятых делом? Ну, например, разруливающих перекресток, если сломался светофор? Я видел – и может быть, целых два раза в жизни.
Вы никогда не попадали в мелкую аварию? Ну, когда поцарапан бампер? Торопились ли к вам приехать гаишники? Сколько километров МКАДа за вами превращалось в пробку?
Много ли пользы вам приносят инспекторы ГИБДД на трассе, когда вы едете куда-нибудь далеко? Может, они любят останавливать вас и большие фуры, потому что ищут террористов? И много ли тысяч рублей понадобится самому злому террористу, чтобы доехать по российским дорогам, куда ему нужно?
Я не против дополнительного заработка гаишников. Я даже встречал среди них хороших людей. Вот только люди, занятые сбором денег с водителей на дороге, не могут выполнять хорошо свои прямые обязанности.
История четвертая. Про скинхедов
Иногда в электричках или на темных улицах спальных районов попадаются группы лысоголовых молодых людей, считающих себя самыми русскими. Они хвастаются тем, что готовы пожертвовать собой для счастья нации, и при этом нападают на одиноких безоружных прохожих, обеспечив внезапность и численное превосходство. Они любят рассуждать об этнической преступности и наркомафии, но при этом я не слышал, чтобы они нападали на преступных авторитетов или разоряли наркопритоны. Они любят рассуждать о пользе того или иного человека, о социальном паразитизме, но дело в том, что моя девушка, которая так им не нравится своим разрезом глаз, приносит и принесет России больше пользы со своими чертежами и французским, чем десяток отморозков с ножами.
А этих убийц ловят потом милиционеры из истории номер 2. А судят – судьи из истории номер 5. У этой истории, к счастью, нет сюжета. А мне просто не хочется всю жизнь испытывать тревогу за своих близких.
История пятая. Про маму.
Мама моего друга работала юристом в коммерческой фирме. Небольшая компания занималась авиаперевозками, иногда для перевозки товара из Китая они пользовались попутными военными самолетами и что-то там мутили с таможней.
В 2004 году на фирму наехала ФСБ. И получила недостаточно бабла для того, чтобы просто закрыть дело. Но достаточно, чтобы хозяин фирмы отмазался. Из-за такой щекотливой суммы возникла ситуация, когда нужно было кого-то посадить. В начале маму моего друга вызывали к следователю ФСБ как свидетеля (на многих документах стояла ее подпись). В один из вызовов ее арестовали. Следователь все объяснил: "Сколько скажу судье, столько вам и дадут. Захочу – дадут по минимуму, выйдете через половину срока. Будете выпендриваться – дадут по полной, и на условно-досрочное можете не рассчитывать. И вообще, войдите в положение – моя доля здесь минимальна, пришлось поделиться с начальством". Маме дали четыре года, недавно она вернулась из тюрьмы, отсидев два года и один месяц. Женщина, с которой мы привыкли пить чай на кухне и обсуждать всякие глупости, провела два года и один месяц в тюрьме. Фамилию следователя мой друг запомнил очень хорошо, когда-нибудь через много лет они встретятся.
Короче, к чему я веду? Многие хорошие и уважаемые мною люди уверены, что в этой жизни от них не требуется интересоваться политикой. Достаточно самому жить достойно, заботиться о родителях и детях, по возможности улучшая мир вокруг. Я с ними согласен!
Я работаю, плачу налоги, не кидаю окурки на асфальт под колеса подъезжающей маршрутки. Я подучил законы и не даю взяток ментам, не плачу и гаишникам, потому что не нарушаю правила.
Но в моей жизни все равно случаются неприятности, описанные выше, и решение подобных проблем не находится в плоскости моего самосовершенствования. Для этого мне нужно поменять кое-что наверху.
Мне лично нужно, мне самому необходимо, именно мне хочется, чтобы в России был сильный президент, независимый от него парламент и судящая их обоих независимая судебная власть. Менты от этого не исправятся сами, но тогда каждодневная работа по написанию жалоб и подачи исков в суд будет иметь смысл.
Мне и моей семье необходимо, чтобы в России была свободная пресса, которая будет рассказывать о преступлениях и халатности чиновников, и вызывать тем самым отставки, служебные проверки и уголовные дела.
Мне лично важно, чтобы у России была сильная армия, как у любого сильного государства. И если новый президент снова назначит министром обороны своего дружка, который реформу провалит – парламент ему на это укажет, а следующим президентом станет человек поумнее.
Не из-за абстрактных соображений, а глубоко по своим личным мотивам я иду на "Марш несогласных".
