Вот уже 200 лет интеллектуалы — сторонники революций любят повторять слова Дантона о революции, пожирающей своих детей. Разумеется, речь идет о победивших революциях. Это придает революционерам ореол мученичества, вытесняющий или, в крайнем случае, оттесняющий на второй план размышления об их жертвах.
Полвека назад левые имели неубиваемый козырь в своем вековом споре с правыми — тот факт, что в 30–40-е годы многие правые симпатизировали Гитлеру или прямо поддерживали его, несмотря на расовую политику (просто отправкой оппонентов в тюрьмы и лагеря тогда удивить было трудно). Ведь даже три четверти века назад приравнивание европейских евреев к усмиряемым туземцам было перебором.
Перестроечная публицистика и эмигрантская, пущенная в страну перестройкой, были полны горьких упреков левым интеллектуалам, которые закрывали глаза на сталинский террор, прежде всего на уничтожение крестьянства во имя антифашизма и смелого социального эксперимента. "Косные, отсталые" крестьяне, мелкие торговцы и ремесленники в городах, духовенство, старая интеллигенция, "неспособные войти в социализм", были ими списаны в убыток.
Жестокие критики реформ 90-х проклинают либеральных интеллектуалов за их поддержку преобразований, обрекших на страдания десятки миллионов людей, слабо приспособленных к рынку.
Сейчас мы видим, как оппозиционные интеллектуалы старательно закрывают глаза на последствия реализации националистического популизма кандидатов на выборах столичного мэра:
на голод и лишения для миллионов гастарбайтеров, на острейший социальный, а потом и политический кризис, который придет на Северный Кавказ в случае отмены федеральных субсидий. Новые "теоретические революционеры" уже морально санкционировали такой "убыток". Даже придумали себе красивое оправдание: дескать, покорные восточные люди, получив равноправие, будут поддерживать власть и размывать "европейскую" идентичность.
В свое время Ленин тоже переживал, что мелкотоварное крестьянское и кустарное производство "ежеминутно, ежечасно порождает капитализм". Радикальное "спасение" от реставрации капитализма нашел его преемник.
В конце 2010 года, находясь под впечатлением от националистических выступлений на Манежной и у Киевского вокзала и от второго приговора Ходорковскому и Лебедеву, я с горечью написал, что к фашизации России ведут два пути — фашизация партии власти и национал-социалистическая составляющая в оппозиции. Текст вызвал резонанс, ему была посвящена передача на "Эхе Москвы".
Через год, в январе 2012-го, я сравнил дилемму протестного движения, которому предлагалось поддержать Зюганова против Путина, с проблемой восточноевропейцев,
к которым я отнес и украинцев, и прибалтов, выбиравших в 1939–1941 годах между Сталиным и Гитлером. Сталиным — уже известным "сатаной" — был путинизм. Его грозной и ужасной (пока больше на словах) альтернативой, "Гитлером", был Зюганов. Зюганову я предложил — если он хочет стать лидером объединенной оппозиции — немедленно объявить о приглашении в свою команду известных представителей демократической оппозиции ("проспекта Сахарова"). Я рассуждал так: Гитлер проиграл потому, что не действовал методами своего кумира Людендорфа, который в 1917–1918 годах активно поддерживал и большевиков, и украинских и польских националистов. Зюганов в этой системе координат должен был активно использовать "врагов своих врагов". Тот шанс Зюганов упустил.
Сегодня моральная развилка повторяется. От врагов путинизма снова требуется закрыть глаза на ксенофобию того, кто рассматривается как самый его грозный оппонент.
В тридцатые годы во имя борьбы с большевизмом закрывали глаза на воинствующий антисемитизм нацистов. Сегодня во имя борьбы с путинизмом плотно-плотно закрывают глаза на азиатофобию и кавказофобию.
Я бы не написал этих строк, если бы Навальный не предложил запретить лезгинку на Манежной, а Митрохин не записал ролик, где он призывает защитить первопрестольную от "превращения в восточный город".
Вы можете оставить свои комментарии здесь
