Бутырский районный суд Москвы 10 апреля закончил судебное следствие по делу Бориса Стомахина. Судя по всему, из одного процесса публицист и его защитники сразу же перейдут в другой: в этот же день стало известно о том, что на Стомахина заведено новое уголовное дело за публикацию от его имени, появившуюся в Интернете уже после его ареста.
На одном из последних слушаний по уже идущему делу защитники выступили с несколькими ходатайствами, но судья Юрий Ковалевский удовлетворил только одно — разрешил приобщить ответ Роскомнадзора о том, является ли бюллетень "Радикальная политика" средством массовой информации. Ведомство разъяснило, что издание Стомахина в реестре СМИ не числится. Адвокат Трепашкин подчеркнул, что документ от Роскомнадзора важен, поскольку подтверждает, что влияние "Радикальной политики" на общественное мнение не могло быть таким сильным, как у СМИ.
Это значимый фактор, поскольку одна из инкриминируемых публицисту статей — "приготовление к публичному оправданию терроризма с использованием СМИ", а под средством массовой информации следствие понимает как раз этот малотиражный бюллетень. Между тем, листок "Радикальная политика" не только не был зарегистрирован, не имел определенной периодичности, но и его тираж от 15 до 500 экземпляров был значительно ниже минимального тиража печатного СМИ по закону — 1000 экземпляров.
Общественный защитник Елена Санникова заявила, что не удовлетворена допросом экспертов, составивших психолого-лингвистическую экспертизу по делу Стомахина. Она попросила назначить повторную экспертизу по делу и признать предыдущую некомпетентной. Среди причин она назвала неспособность всех трех экспертов дать определение понятию "экстремизм" и ясно объяснить часто встречающееся в тексте экспертизы словосочетание "косвенные призывы", отсутствие в исследовании ответов на ряд важных вопросов.
Правозащитник также отметила, что эксперт-психолог не смогла разъяснить, почему Стомахин якобы разжигал ненависть к социальной группе, к которой относится сам ("русские"). Санникова считает, что лингвисты Юлия Сафонова и Анатолий Баранов выказывали на допросе признаки предвзятости в отношении Стомахина, что заставляет сомневаться в беспристрастности их экспертизы. Адвокаты также указали на ряд процессуальных нарушений в ходе составления исследования, в том числе на то, что
защита не имела возможности поставить свои вопросы перед экспертами.
Прокурор против доводов защиты возражал. Он не помнил, что адвокаты задавали вопрос про определение "экстремизма", но счел, что "такого определения априори не может существовать, так как это размытое понятие". Представитель обвинения, в отличие от защитников, ответами экспертов и их работой был полностью удовлетворен. Он, в свою очередь, назвал некоторые вопросы адвокатов не имеющими отношения к экспертизе и сослался на то, что у экспертов-лингвистов опыт работы более 20 лет.
Суд в назначении повторного исследования отказал, "поскольку оценка проведенной экспертизы будет дана после завершения судебного расследования по данному делу". Аналогично Ковалевский ответил и на просьбу прекратить преследование по семи эпизодам по одной вменяемой Стомахину статье и восьми — по другой, поскольку их срок давности истек. Прокуратура ранее сочла, что все эпизоды, вменяемые Стомахину, образуют одно "длящееся преступление", поэтому срок давности определяется последним эпизодом, но адвокаты уверены, что каждое обвинение нужно оценивать отдельно. Судья сообщил, что этот вопрос будет разрешен уже в приговоре.
Не стал Ковалевский разбираться и с тем, что в "Живом журнале", зарегистрированном под именем Стомахина, самих публикаций не было, а были только ссылки на них. Адвокаты просили проверить наличие публикаций на странице в связи с тем, что в обвинительном заключении говорится о повторной публикации и в ЖЖ, и на отдельном ресурсе "с целью усиления позиций". Ковалевский отметил, что суд не собирает новые доказательства, а выносит решение по уже полученным, поэтому проверку устраивать не будет.
После этого показания дал сам Стомахин. Отвечать на вопросы обвинения он категорически отказался, поэтому допрос провела только защита. Стомахин рассказал о том, что в период, когда в Интернете появились вменяемые ему публикации, он отбывал наказание в колонии. В виду этого
доступа к администрированию сайта "Сопротивления", где они публиковались, у него не было, как не было и возможности создать аккаунт под своей фамилией в ЖЖ.
Когда адвокат Михаил Трепашкин поинтересовалась, знает ли обвиняемый каких-то людей, которые совершили преступления под влиянием инкриминируемых ему "косвенных призывов", Стомахин рассмеялся и сказал, что не знает. И это не удивительно, потому что направлены на это они не были. В ходе допроса подсудимый также отметил, что никого ни к чему не призывал, а высказывал свою точку зрения о происходящих событиях.
"Обвинение по существу — полный бред. Оно политическое, оно представляет собой попытку заткнуть рот, наказать человека за его взгляды и убеждения. Политическое преследование за мысли и слова — вот что такое предъявленное мне обвинение.
Оно и близко не лежало ни к праву, ни к правовому государству, ни к свободе слова. Это чистейшая политическая расправа в сталинском духе", — заявил Стомахин в ответ на вопрос о том, что он может рассказать "по существу обвинения".
Публицист также заметил, что за обвинение в неких "косвенных призывах" — удобный инструмент политической расправы за критику властей, "когда любые неугодные власти мнения, мысли и так далее за уши притягиваются под понятие призывы с помощью предвзятой и насквозь фальшивой экспертизы". Он также не признает себя виновным в "оправдании терроризма" (еще одна вменяемая Стомахину статья).
"Такие понятия как "оправдание" сильно напоминают сталинские категории, которые были в ходу после войны: "восхваление западной демократии", "преклонение перед западом", — заявил публицист. По его мнению, такого рода понятия лежат вне "правового поля", и являются скорее психологическими определениями. Он также считает определения вроде "идеологии насилия" в отношении пишущих авторов попыткой "залезть в голову человека и прочитать его мысли". Стомахин полагает, что наказаний за "мыслепреступления" в России быть не должно.
Санникова попросила подсудимого выразить отношение к версии обвинения о том, что он не только писал статьи, но и "имел умысел на совершение взрывов и поджогов". Стомахин ответил, что ничего подобного он не планировал. "То, что обвинение написало мне эти вещи в обвинительном заключении, называется "усердие не по уму". Они настолько усердно пытались меня посадить, что даже не потрудились вычитать свой текст, и приписали мне не только призывы, но и реальное намерение что-то взорвать".
Когда Санникова задала вопрос о том, имел ли Стомахин умысел на "массовое тотальное уничтожение населения" (формулировка из обвинительного заключения), в зале раздался смех. Публицист заявил, что и этого он не планировал. Убивать представителей власти он также не намеревался, хотя ему приписано и это. Однако ликвидации России как государства он действительно требовал, поскольку "правовые основы государства остались только на бумаге".
"Возможно, его конституционный строй как нечто прописанное на бумаге и хорош сам по себе, но, к сожалению, это государство органически не способно соблюдать собственную Конституцию.
Все представления о правах человека растоптаны полностью",
— заявил Стомахин.
Защитница намеревалась огласить и другие пункты обвинения, которые считает абсурдными, но судья прервал ее, сообщив, что текст обвинительного заключения цитировать ни к чему, так как стороны и так знакомы с ним.
Тогда Санникова попыталась прояснить другие моменты, которые психолого-лингвистическая экспертиза текстов Стомахина оставила без внимания. В частности, что в этих публикациях означало "русские", ведь именно их в основном и критиковал обвиняемый. Подсудимый пояснил, что выделял эту группу по принципу гражданства, а еще точнее, проживания на территории России.
"Это ни в коем случае не этническая группа русских", — подчеркнул негативно относящийся к национализму публицист и заметил, что обвинение по вменяемой ему статье "возбуждение ненависти либо вражды" не включает такой состав преступление как разжигание ненависти по принципу гражданства. На вопросы о том, собирался ли публицист столкнуть людей на почве национальных, расовых, религиозных социальных или иных отличий Стомахин ответил отрицательно: "Никогда не хотел и не пытался".
"Я считают, что последние лет 15 любая попытка говорить что-либо о существующих национальных проблемах, просто открыто их обсуждать, тут же влечет репрессии в отношении автора",
— заметил публицист.
Санникова захотела выяснить и мотивы действий Стомахина. В частности, понять, что подвигло его писать о Чечне, где он ни разу не был. Публицист ответил толстовским: "Не могу молчать!".
"Меня подвигал писать протест против тех чудовищных преступлений, которые совершило современное российское государство. Геноцид чеченского народа, совершаемый на глазах всего мира при молчании и попустительстве цивилизованных народов. Протест против него, а также сочувствие чеченскому народу, истребляемому совершенно ни за что, обвиненному во всех немыслимых преступлениях", — рассказал публицист и упоминал о взрывах домов в 1999 году, которые он считает подготовленными ФСБ.
Стомахин отметил, что не мог не писать еще и потому, что возмущавшие его вещи совершало государство, гражданином которого он является. "То есть, грубо говоря, действия государства от моего имени как гражданина накладывают грязное пятно и на мое доброе имя. Мой моральный долг — пытаться очиститься, смыть с себя этот позор и эту вину, всеми доступными мне способами — на площади с плакатом, в Интернете или где-то еще, протестуя против тех чудовищных преступлений, которые государство совершает от моего имени", — заявил публицист. Тогда защитник задала несколько уточняющих вопросов:
— Вы считаете недопустимым равнодушие?
— Я да, но, к сожалению, оно существует.
— Если бы оно не доминировало, по-вашему, совершались бы подобные преступления?
— Если бы оно не доминировало, то пресечь такие преступления было бы достаточно легко. Такая власть могла бы быть просто переизбрана, если бы в стране существовали реальные выборы. Тот же самый Путин не мог бы стать президентом на крови путем раскручивания античеченской истерии.
Вопросы, связанные с предыдущим процессом против публициста, Ковалевский снимал как не относящиеся к делу. "Если вам интересно побеседовать с подзащитным, вам выдается разрешение, по которому вы можете прийти в изолятор и пообщаться", — обрывал Санникову судья. Однако правозащитнику удалось напомнить суду, что ранее Стомахин уже отсидел 5 лет по сходным обвинениям, связанным исключительно с его публикациями, а не насильственными действиями.
Учтет ли этот фактор судья, станет известно скоро. На 17 апреля Ковалевский назначил прения, которые, скорее всего, займут один день. Тогда же Стомахин, возможно, произнесет свое последнее слово, за которым последует приговор.
