Прошедшие в Турции 7 июня парламентские выборы канули в историю. Их закономерные результаты можно оценивать по-разному, в зависимости от критериев оценки. Но не вызывает сомнение тот факт, что из них можно извлечь определённые уроки и для развития ситуации в России.
И не только потому, что Турция и Россия являются крупными экономическими и энергетическими партнерами, а прежде всего потому, что две страны за последние годы развивались по схожей политической матрице. Одной из главных причин наблюдаемого за последние годы турецко-российского сближения на различных уровнях, включая личный, является фактическая идентичность официального курса обеих стран.
По своей сущности и направленности "неоосманизм" Эрдогана сродни с политикой "возрождения Русского мира" Путина. Ведь как Путин, так и нынешнее руководство Турции, создавая иллюзию о возможности восстановления былого имперского могущества, с успехом набирают голоса значительной, хотя и не очень продвинутой части электората. До последнего времени этот фактор, наряду с социально-политической и религиозной демагогией, которой в совершенстве владеет Эрдоган, обеспечивал достаточно прочные позиции созданной им происламистской "Партии справедливости и развития" (ПСР) внутри страны.
Нынешние выборы продемонстрировали, прежде всего, усталость турецкого общества от импровизаций Эрдогана, как во внутренней, так и, в немалой степени, во внешней области, что выразилось в фактическом поражении партии ПСР после 13-летнего единоличного политического лидерства.
По итогам выборов, партия Эрдогана набрала 40,86% голосов (в 2011 году – 51%) и получила 258 мандатов, лишившись парламентского большинства. Главная соперница ПСР – кемалистская левоцентристская "Народно-республиканская партия" набрала 24,96% голосов, получив 132 депутатских мандата. Третье место сохранила правая Партия националистического движения (ПНД) с 16,29% голосов, что позволило резко увеличить число её представителей в парламенте с 28 до 81 мандата.
Новый парламентский расклад предопределяет новые политические реалии для Турции. Главное – это то, что Эрдоган лишается возможности проводить конституционные реформы, расширяющие полномочия президента по дальнейшей исламизации страны, чего он так хотел, будучи премьером. Кроме того, отныне партия Эрдогана не сможет единолично сформировать правительство, и вынуждена идти на коалицию с другими силами. Однако все три парламентские партии до сих пор не допускали такую возможность.
Таким образом, Путину поздравлять своего турецкого "друга" будет не с чем. Эти два политических близнеца вдоволь поздравляли друг друга на протяжении периода, практически с начала 2000-х годов. Оба "народных героя", пережившие головокружение от "успехов", встали в итоге на авантюристические рельсы, приведшие их к фактическому поражению.
Эрдоган потерпел серьезное внутреннее поражение из-за вмешательства в сирийские дела и двуличную курдскую политику. Путин же из-за агрессии против суверенной Украины подвергся международной обструкции и санкциям, приведшим к финансово-экономическому кризису.
Правда в отличие от турецкого визави, деятельность которого "на благо народа" высветила традиционно сильная оппозиция, Путин пока не встречает серьезного внутреннего сопротивления. При схожести лидеров, турецкое и российское общество сильно различаются друг от друга. Россия исторически и ментально пока не готова критически оценивать деятельность своих лидеров, будь они царями, генеральными секретарями или президентами. Наоборот, большая часть населения аплодирует "собирателю русских земель" Путину, что только свидетельствует о моральном градусе российского общества.
Поражению Эрдогана в немалой степени способствовало не только то, что турецкое общество в отличие от российского быстрее вылечивается от имперской заразы, спровоцированной Эрдоганом, но и развитие политических институтов, демократические традиции, мощный независимый частный сектор, стойкая избирательная система, отсутствие "чурова", и другие факторы, не встречающиеся в российской политической культуре.
Поэтому, важнейший урок для России из турецкой ситуации состоит в том, что обществу предстоит длинный путь по преодолению имперского синдрома, поощряемого консервативно и религиозно настроенной его частью. В этом смысле, перед российской оппозицией стоит непростая задача по противостоянию именно этой части общества, так и по конвертированию путинского внешнего поражения во внутреннее. Это намного сложнее, чем мы наблюдали в Турции, где внешняя авантюра сыграла свою негативную роль, несмотря на всю изворотливость Эрдогана.
Кроме того, усиление оппозиционных партий в турецком парламенте и формирование нового правительства с их участием, вероятнее всего приведет к изменениям во внешней политике. В том числе в отношениях с Россией, где преобладали тактические и конъюнктуры подходы Эрдогана не всегда совпадавшие с интересами Турции и нанесшие вред ее имиджу.
Не исключена и ревизия со стороны Анкары прежних позиций относительно реализации политически ангажированного путинского проекта "Южный поток", преобразившегося благодаря меркантильному Эрдогану в "Турецкий поток". Возможный отход от восточной политики Эрдогана и усиление европейского вектора в деятельности нового турецкого правительства может повлиять и на позицию Анкары в отношении антипутинскитх санкций.
Без преувеличения, можно сказать, что парламентские выборы в Турции несомненно внесли коррективы в тактический альянс между Эрдоганом и Путиным. Несмотря на то, что эти деятели продолжат находиться на своих президентских должностях ещё какое-то время, все же по-старому уже не будет.
И это – главный урок парламентских выборов в Турции как для России, так и для самой Турции.
