В "Чайке" - https://youtu.be/VakUHHUSdf8 - собраны три отвратительных эстетики, устанавливаемых в России государственной мафией:
1) “прокурорское барокко” - так называется в фильме Навального излишняя пышность, намеренная пошлая роскошь, золоченость, которой окружают себя герои фильма. Эту эстетику репрезентирует локация, где прокуроры танцуют русские народные танцы в позолоченных хохломских китчевых интерьерах. Пустые глаза, фальшивые улыбки, большая жратва (жрата Марко Феррери) - пир во время чумы. В этой же эстетике “прокурорского барокко” - золотой батон Януковича. Тут же - образ прокурорши с золотыми зубами и увешанной золотыми кольцами, берущей взятку.
2) советский фашизм - это парадоксальное сочетание имперско-националистических амбиций современного правления и его ностальгии по красному советскому союзу. Это построение эстетики и идеологии на пересечении нескладываемого, на сращивании несочетаемого. Это возрождение советского союза с его подчиненим личности общему, эти северокорейские мотивы в современной России репрезентирует вторая локация - советский заброшенный дом культуры, где прокуроры исполняют механический, застывший танец, приветствуя повешение трех людей с мешками на головах, которое происходит на сцена дома культуры. За спинами прокурорш висят красные стяги с изображенными на ними полковничьими и подполковничьми знаменами и двуглавая красная чайка. Прокурорша со сцены читает лекцию о том, как правильно вешать людей, и проводит демонстрацию на людях в мешках на головах.
3) эстетика зоны. Начиная с третьего срока Путина Россия все стремительнее клонится в одну большую зону, и достаточно посмотреть на низовую лексику президента, чтобы понять, что мое утверждение не голословно. “Если бы у бабушки были половые органы дедушки, она была бы не дедушкой”, - говорит президент на международной конференции. Рамзан Кадыров, президент Чечни, ставленник Путина, беззастенчиво пытает и убивает своих оппонентов, прямо называет оппозиционных политиков врагами России и призывает к их физическому уничтожению. Эту лагерную тенденцию в современной российской политике репрезентирует третья локация - заброшенная год назад тюрьма, где были сняты пытки заключенных.
! Орфография и стилистика автора сохранены
