Как-то не очень получалось у тех, кто пытался в России достигать эволюции – вместо "жестких посадок" и самых радикальных изменений. Вот Максим Максимович Ковалевский – масон, эволюционист, академик, социолог.
Писал дивные книги. 1900 г. (ему 49 лет): "…Русские молодые поколения проникнуты в близость новой эры. Они считают себя призванными облегчить ее пришествие посредством разумного приложения научных данных и социального опыта Западной Европы" "Экономический строй России", 1900, С.3).
Чего он только не делал. Член 2-х Государственных Дум. Нашел деньги (и за свои, и за чужие) и создал в Париже "Русскую высшую школу общественных наук" (1901 – 1905). Для чего? Чтобы сотворить новое поколение общественных деятелей для России.
Сделал в 1906 г. - не поверите - Партию демократических реформ. Это что – 1990 г. или 2016 г.?
Книги, книги, книги. Тома, чтобы достучаться. "Забота освободительного движения в России должна быть направлена к тому, чтобы, под кровом традиционных форм, внесением в них нового содержания, обеспечить личную свободу, гражданское равенство, национальное равноправие…" ("Политическая программа нового союза народного благоденствия" (С.-Петербург, "Слово", С.6 – 7).
Придумал первую в России кафедру социологии (1910). Ректор, профессор, редактор энциклопедий. Член Государственного совета от университетов. Мотался по Европе. Европейский человек. Его книги переводили с французского на русский. И с русского на всё, что угодно. Читал лекции от Оксфорда до Чикаго.
В золотом возрасте 36 лет, в 1887 г. по приказу министра народного образования Делянова был уволен из Московского университета по 3-му пункту Устава – "ввиду вредного влияния М.М. Ковалевского на студентов…" и "за отрицательное отношение к русскому государственному строю" (1)
И всё это – зря.
Он ушел в 1916 г. Ровно сто лет назад. За год до Великого упрощения 1917 г.
И вот результат его жизни. Никакой эволюции общества. Никакой постепенности. Никакой рациональности. Никакой умеренности. Никакой воздержанности. Никаких подсказок в практической политике от тех, кто пытается удержать общество на краю.
А что вместо этого?
Иррациональность. Война. Революция в ее самых жестоких формах. Верх простоты тех, кто правил и довел страну до греха.
Великое упрощение 1917 года.
И вот простые вопросы:
-Как бы Ковалевский прожил жизнь, если бы мог знать, что все эти усилия по поводу его "близости новой эры" и "разумного приложения" - это тщета, суета сует и всяческая суета?
-Как бы он прожил жизнь, если бы знал, что все его попытки великого смягчения и эволюции, и просвещения, и благоразумного развития – все это будет опрокинуто уже в 1914 г., а еще больше – в 1917 г.?
-Что у властей, и у самого народа будут совсем другие представления и о жизни, и о собственном благе?
И эти упрощения, и этот иррационализм будет невозможно перешибить.
Между тем Ковалевский не оставлял попыток "добиться благоразумия" до последнего.
Будучи в 1914 г. интернирован в Карловых Варах (на стороне противника), будучи ученым с мировым именем социолога (был номинирован на Нобелевскую премию), в 1915 г. вернулся в воюющую Россию.
И в 1916 г. – за год до Великого упрощения - когда он окончательно ушел, его провожали в Петрограде 100 тысяч человек (2).
100 тысяч человек?
Но это число никого не спасло.
Зимний захватывали меньшим числом.
Его книга 1900 г. "Экономический строй России" лежит на столе, всегда под рукой. Только кажется, что она молчит. Нет, она задумалась и задает вопросы. И кажется, что они обращены прямо в сердце 2017 года.
Источники:
(1) Долгова Е.А. "В виду вредного влияния М.М. Ковалевского на студентов…": Из официальной переписки о судьбе Русской школы высших общественных наук в Париже (1901–1904 гг.) // Исторический архив. 2011. № 3. С. 9–25.
(2) Сайт Государственной публичной исторической библиотеки России.
! Орфография и стилистика автора сохранены
