23 июня 1710-го после двухмесячной осады и бомбардировок Выборг был взят войсками Петра I. А Выборгская крепость стала одним из форпостов, защищающих новую российскую столицу. "Итако чрез взятие сего города Санкт-Петербургу конечное безопасение получено", — бодро отрапортовал царь. Но ошибся.
Очень скоро стало очевидно, что замок не отвечает требованиям тогдашней фортификации и он потерял своё военное значение. Возиться с перестройкой под новые нормы не стали, но приспособили замок под военные склады и тюрьму. К ней как раз отнеслись по-хозяйски (в России с этим всегда, даже сейчас, дело поставлено на высшем уровне) – перестраивали, надстраивали и аккурат к окончанию суда над декабристами привели в наилучший вид.
Михаил Лунин, отправленный в Выборгский замок, называл время заключения в нём "самой счастливою эпохой в жизни". Впрочем, эта эпоха длилась недолго. Через полгода Лунина отправили в Сибирь. Сначала в Читинский острог, затем в Петровский завод.
В 1836-м Лунин вышел на поселение. И тут же взялся за старое – начал, по его собственным словам, "действия наступательные". Стал писать агитационные материалы, обличающие крепостничество и царский режим в целом. Ему даже удалось организовать пропагандистскую сеть. Его политические сочинений переписывали и распространяли преподаватели иркутских училищ и даже один казачий офицер. За это в 1841-м Лунина арестовали и отправили в самую страшную по тем временам Акатуйскую каторжную тюрьму. В ней он и умер через четыре года.
Лунин вообще – и по тем временам, и по нынешним – был супер-экстремистом.
В Отечественную войну, к примеру, предлагал командованию отправиться во французскую ставку под видом парламентёра, там он собирался всадить Наполеону нож в печёнку. Став членом тайного общества, планировал организовать группу киллеров, чтобы напасть на Царскосельской дороге на царскую карету и перерезать Александра I с наследниками.
Именно это и стало впоследствии главным пунктом его обвинения – "участвовал в умысле цареубийства". Значит, донёс кто-то из верных товарищей. Ведь было это десятью годами раньше, а к моменту восстания Лунин из тайного общества вышел, на Сенатской не был. Он в это время служил в Варшаве адъютантом при Константине и под арест пошёл лпоследним. Только после того, как добровольно ответил на присланные вопросы следствия.
Сам Лунин не назвал никого: "Я поставил себе неизменным правилом никого не называть поимённо". При этом своего участия в тайном обществе не отрицал.
Так вели себя народовольцы, так поступали многие из их преемников – эсеры, анархисты, максималисты. Эту традицию продолжает сегодня ветеран сопротивления, советский диссидент Александр Скобов. "Это я их взял в плен!" И только "действия наступательные" – никаких показаний следователям, никаких "ваша честь" судьям, никаких поблажек тюремщикам. Они с ним ещё наплачутся, это им не Кагарлицкий.
! Орфография и стилистика автора сохранены
